Действующие лица: Акулина Игнатьевна, её сын Николенька (состоит писарем на службе), её приятельница Анна Никифоровна с дочерями –
ст. Кати́ и мл. Машенька (Мари), Тришка (слуга).
Сцена первая
Переулок, параллельный Колпачному. Акулина Игнатьевна, Николенька. Идут, поддерживая друг друга, по скользкой дороге.
Акулина Игнатьевна: Анна Никифоровна с Машенькой сегодня к обеду будут.
Николенька (всполошившись): Маменька, да разве ж сегодня?
Акулина Игнатьевна: Сегодня, Николенька, сегодня. Я тебе давеча напоминала.
Николенька: Ах, маменька, маменька, я-то и забыл совсем.
Идут дальше.
Акулина Игнатьевна: Тебе ещё тетрадку для Прохора Игнатьевича надобно красиво переписать.
Николенька горестно вздохнул.
Акулина Игнатьевна: О тетрадке-то помнишь?
Николенька (поникшим голосом): Помню, маменька.
Акулина Игнатьевна (с досадой): Всё-то ты у меня мечтаешь…
Николенька: Так я, маменька, лучше в мечтах счастливым буду, чем несчастным наяву.
Заворачивают за угол.
Николенька (сильнее вцепившись в Акулину Игнатьевну): А я давеча на этом самом месте падал. Ужас – какое скользкое место!
Акулина Игнатьевна: Так зачем же мы здесь пошли? Надо было идти по Колпачному – говорила ведь тебе!
Николенька: Маменька, на Колпачном я тоже падал. Там больнее. Уж лучше пойдёмте здесь.
Сцена вторая
Дом Акулины Игнатьевны и Николеньки. Зимний сад. Николенька и Машенька.
Машенька: Николай Васильевич, а Вы этой зимой уже шлёпались на льду?
Пауза.
Машенька: А я шлёпалась… Один раз… Когда мы с маман ходили знакомиться с женихом Кати́. Так я прямо возле его крылечка и шлёпнулась. Кати́ ещё потом так ругала меня за это. Как будто бы я виновата, что лёд скользкий. А Вы бы меня не ругали за это?
Николенька: Нет-с. И в голову бы не пришло.
Машенька: Вот. А Кати́ пришло. Ей вообще в голову часто что-нибудь приходит.
Николенька (участливо): Не сильно ли Вам было больно?
Машенька (потупив взор): И вовсе больно не было…
Николенька и Машенька входят в гостиную. В гостиной Анна Никифоровна и Акулина Игнатьевна оживлённо беседуют о санках.
Анна Никифоровна (возмущённо): Вот спрашивается, зачем девушке из благородной семьи санки? Что она с ними будет делать? Неужто кататься?
Акулина Игнатьевна: И не говорите, Анна Никифоровна! Неужто в самом деле кататься?
Машенька (Николеньке, вполголоса): А для одной барышни в Петербург санки привезли из Парижа.
Анна Никифоровна оборачивается на вошедших. Николенька кланяется.
Анна Никифоровна (переходит на праведный крик): Да! Да! И такое было! А барышня-то – княгиня! Ей в санях полагается ездить, а она – на санках! На санках! Из Парижа!
Акулина Игнатьевна: Ой-ой-ой….
Николенька (в изумлении поворачивается к каждой собеседнице): Анна Никифоровна, маменька, Мари, а зачем же из Парижа? Будто у нас санок нету… Да у нас и санки, и салазки… И хочешь, чтобы так сидеть, а хочешь, и вовсе наоборот… (Не слишком размашисто изображает как можно садиться на разные виды санок).
Анна Никифоровна нахмурившись смотрит на Николеньку.
Акулина Игнатьевна (вразумляя): Ну, будет тебе, Николенька…
Входит Тришка; нос, по обыкновению, кверху, сюртук – на сгибе локтя, носки сапог модельно вытягивает.
Акулина Игнатьевна: Триша, а что там за шум на улице? Не Прохор ли Игнатьевич?
Тришка (произносит в нос, на французский манер): Так точно-с. Они. Собачатся-с.
Акулина Игнатьевна: С кем же это?
Тришка (важно): Не могу знать. Чужих разговоров не подслушиваю-с.
Анна Никифоровна (махнув рукой): Да что там подслушивать! Прохор Игнатьевич со дня на день иностранца ждёт. На службу его хочет взять, переводчиком. Вот теперь гоняет всех подряд – то ему забор почини, то подай чернильницу новую.
Тришка: Впечатление произвести-с желают.
Николенька по пояс высовывается в окно.
Николенька: Прохор Игнатьевич зашёл в кулинарную.
Акулина Игнатьевна (с любопытством): Ну? Что там? Снова ругается?
Николенька (спрыгнув с окна): Никак нет-с. Скандал не задался, и Прохор Игнатьевич ушёл гулять.
Елена Чапленко